К вопросу о защите прав гражданина-должника в исполнительном производстве.

Глинка Владлен Игоревич,

доцент кафедры юриспруденции НОУ ВПО «КАПА», адвокат, кандидат юридических наук

Исполнительное право не предполагает равенства сторон в процессе исполнительного производства, и принцип защиты гражданских прав должника распро­страняется только на неимущественные отношения, связанные с уважением чести и достоинства. Что же касается имущественных прав, то их охрана ограни­чивается минимальными пределами, необходимыми для существования должника-гражданина и членов его семьи. Таким образом, если взыскатель наделен приоритетом защиты своих имущественных прав по отношению к должнику, то последний, в силу самого предназначения исполнительного производства, в них ограничен до минимума, необходимого для выживания.

Данное положение законодательства об исполни­тельном производстве поддержал и Конституционный Суд Российской Федерации в своем Постановлении от 12 июля 2007 г. № 10-П, объясняя свою правовую позицию тем, что федеральный законодатель в рамках своей конституционной дискреции, применяя правовой механизм принудительного взыскания, в том числе и ограничивающий права должника, должен в первую очередь заботиться об обязательности действия прин­ципа исполняемости судебных решений.

Все это бесспорно и в идеале отвечает назначению исполнительного производства, однако в реальной жизни встречаются ситуации, когда недобросовестные взыскатели, злоупотребляя превенцией своих прав, причиняют серьезный имущественный вред должнику, оказавшемуся с точки зрения права абсолютно не­защищенным. Практика показывает, что для многих граждан-должников возбуждение в отношении них исполнительного производства является неожиданным событием, причем об этом факте они узнают не сразу, а по прошествии длительного периода времени. До­вольно часто такое происходит, когда граждане не про­живают по адресу регистрации, а фактическое место их жительства взыскателем умышленно или без умысла не сообщается, причем ни суду, выносящему постанов­ление в отношении гражданина-должника, который на момент судопроизводства является ответчиком по гражданскому делу, ни службе судебных приставов при подаче заявления. При этом как в суд, так и в службу судебных приставов поступает уведомление о вруче­нии повестки указанному данными органами лицу. На самом деле повестки получает истец, в дальнейшем взыскатель, фактически проживающий по адресу реги­страции должника.

Здесь следует напомнить, что согласно ч. 2 ст. 27 Федерального закона «Об исполнительном произ­водстве» (далее — Закон об исполнительном произ­водстве), должник считается извещенным, если в его от­сутствие повестку вручают кому-либо из проживающих совместно с ним совершеннолетних членов семьи с их согласия.

Как правило, такими «приемами» пользуются разведенные супруги, когда один из них, как правило бывший муж, уходит жить в другую семью, оставаясь за­регистрированным по старому месту проживания.

В практике нередки случаи, когда бывшие мужья регулярно, не подтверждая документально, передава­ли деньги на содержание детей и при этом не знали, что бывшие жены уже несколько месяцев назад получили судебные приказы о взыскании алиментов и в исполни­тельном производстве их долг ежемесячно растет и «об­растает» процентами. Когда же они узнавали об этом и обращались к судебному приставу-исполнителю, то по­следний в силу закона должен был действовать, как мы уже говорили, с учетом примата прав взыскателя.

Например, один из таких должников узнал только через полгода об исполнительном производстве в от­ношении себя и о значительной задолженности, когда арестовали его автомобиль. На вопрос, заданный приставу, почему тот не позвонил ему ни разу, если его мобильный телефон известен, последний ответил, что он не обязан никому звонить, т.к. существуют другие способы уведомления должников. Настораживает то, что формально судебный пристав-исполнитель прав. В таком случае, какого-либо действенного механизма защиты гражданина-должника в таких ситуациях не су­ществует, т.к. обжалование в суде действий судебного пристава-исполнителя требует достаточных к этому оснований, которые необходимо доказать.

Исходя из этого возникает вопрос: так ли уж без­упречен постулат о том, что безусловность судебного решения означает, что исполнение судебного акта (без грубых нарушений прав лиц, в отношении которых он был вынесен) не может быть поставлено в зависимость от наступления какого-либо условия.

Возможно, что одним из главных условий исполне­ния (да и, собственно, принятия тоже) судебного акта, является доказанное надлежащее уведомление о нем должника.

Конституция РФ в ч. 2 ст. 24 обязывает органы государственной власти, а также их должностных лиц обеспечить каждому возможность ознакомления с документами и материалами, непосредственно затрагивающими его права и свободы. Исходя из правовой позиции Конституционного Суда РФ, выраженной в Определении от 12 мая 2003 г. № 173-0, в силу не­посредственного действия данной конституционной нормы любая затрагивающая права гражданина информация должна быть ему доступна. Доступность информации о возбужденном в отношении него испол­нительном производстве всецело зависит от судебного пристава-исполнителя.

Федеральный законодатель согласно ч. 1 ст. 24 Закона об исполнительном производстве наделил пристава-исполнителя множественностью способов извещения должника, к которым относятся: повестка с уведомлением о вручении; телефонограмма; телеграм­ма; электронная почта или иной вид связи; доставка ли­цом, которому поручается доставить уведомительный документ. Закон об исполнительном производстве не уточняет, каким именно способом пристав-исполнитель должен воспользоваться, поэтому достаточность про­цесса уведомления гражданина-должника всецело зависит от профессиональных, а иногда и личностных качеств пристава.

Такое положение говорит о довольно значитель­ном законодательном пробеле, влекущем за собой нарушение прав и законных интересов граждан, по разным причинам ставших должниками. Это с одной стороны. С другой, такая дискреция пристава-исполнителя дает неограниченные возможности взыскателю и иным заинтересованным в этом лицам злоупотреблять правом.

Представляется, что использование судебным приставом-исполнителем различных способов извеще­ния гражданина-должника должно быть обязательным, во всяком случае, он должен воспользоваться всеми инструментами уведомления, предоставленными ему законодателем, последовательно применяя их до тех пор, пока лично, а не опосредованно, не будет убеж­ден, что его оппонент извещен надлежащим образом. Во всяком случае, единообразный и формальный под­ход в этом вопросе не способствует решению задач, которые стоят перед исполнительным производством.

Вполне понятно, что в некоторых случаях для этого может понадобиться больше времени, чем то, которое установил законодатель и выработала исполнительная практика, однако у судебного пристава-исполнителя есть возможность воспользоваться своим правом от­ложить исполнительные действия и применение мер принудительного исполнения на срок до десяти дней (ч. 1 ст. 38 Закона об исполнительном производстве).

Этого времени приставу-исполнителю вполне доста­точно, чтобы достоверно убедиться в действительно надлежащем, фактическом, а не просто формаль­ном, доведении всей необходимой информации до гражданина-должника.

Подводя итог, можно констатировать, что дей­ствующие в настоящее время механизмы реализации прав участников исполнительного производства в полной мере не защищают гражданина-должника и это негативно сказывается на его имущественных правах. Представляется необходимым расширить права последнего на фактическое получение исчер­пывающей информации по исполнительному произ­водству. Соответственно, для реализации данного положения следует ужесточить требования к судеб­ному приставу-исполнителю в этой сфере.